О мертвых — ни слова - Страница 70

Генрих кивнул.

— Близко зная тебя, Серж не сомневался, что на пирушку по поводу получения новой квартиры ты пригласишь всех сокурсников, с которыми поддерживаешь хоть какие-то отношения. Иными словами, и Лёнича.

— Да, но как он догадался, что Лёнич приведет с собой Мефодия? — поинтересовался Прошка. — Откуда ему знать, где Мефодий поселился? Сам-то Серж с Великовичем дружбы не водил.

— Верно! И Лёнич в среду совершенно определенно заявил, что никому не говорил о гостившем у него Мефодии, — подхватил Генрих.

Мы с Лешей переглянулись.

— Твое открытие, — сказала я. — Сам и докладывай.

— Да чего докладывать-то? — буркнул Леша. — Точно я ничего не знаю. Просто Серж шестого числа утверждал, будто Мефодий звонил ему выяснять отношения месяц назад, а любовница Глыбы вчера, то есть девятнадцатого, сказала Варьке, что выдала Сержа Мефодию две недели назад. Если верить одному, получается, что Мефодий знал о несуществующем ремонте уже шестого октября, а если другой — то его проинформировали только четвертого ноября.

— Двадцать восьмого или двадцать девятого октября, — уточнила я. — Я звонила этой даме полчаса назад; она вспомнила, что историческая встреча состоялась на последней неделе октября, в среду или в четверг.

— Но, может быть, Мефодия просветили сразу двое доброжелателей? Один — шестого, другая — двадцать девятого? — предположил Прошка.

— Нет, — решительно сказала я. — Пересказывая вам историю Любы, я опустила подробности, но, по ее словам, Мефодий, узнав о вероломстве Архангельского, побелел и затрясся. То есть Любина проговорка была для него полной неожиданностью.

— А не могла она наврать? — спросил Леша. — Все же подружка Глыбы. Вдруг она хотела бросить тень на Сержа, чтобы выгородить любовника?

— Вряд ли, — неожиданно ответил за меня Марк. — Я догадываюсь, кто скрывается под псевдонимом Люба. Эта особа не станет просчитывать различные комбинации и делать тонкие ходы.

Я мысленно согласилась с оценкой Марка. Агнюшка неглупа, но комбинатор из нее никакой. Для сложных логических умопостроений она слишком эмоциональна. А Глыба не мог проинструктировать ее заранее, поскольку наша встреча состоялась случайно. В полночь среды мы еще не знали, что поедем утром в крематорий. А если Агнюшка отправилась туда, чтобы выложить свою историю первому встречному сокурснику, то не убежала бы с панихиды сломя голову. Ведь ей было неведомо, что я жду снаружи, в машине. Да и рыдала она по-настоящему.

— Да, это невозможно, — подтвердила я, заметив, что все смотрят в мою сторону.

— Но если Серж солгал нам шестого, получается, что он уже тогда планировал убийство! — произнес потрясенный Генрих.

— Выходит, так. Мефодий, скорее всего, позвонил ему в тот же день, двадцать девятого октября. Не знаю, зачем он сообщил, что живет у Лёнича, но, возможно, разорвав партнерство и желая лягнуть Сержа побольнее, он пообещал разделить барыши от программы с новым, более благородным и гостеприимным хозяином. Серж, понятно, разозлился. Ведь он знал, какие деньги от него уплывают. Он подкармливал Мефодия, терпел его под своей крышей, и все зря. Эта мысль не давала ему покоя и постепенно вылилась в желание убить. И Серж начал составлять план. Чтобы совершить убийство, ему прежде всего нужно было встретиться с Мефодием. Но как, если тот отказался с ним знаться? Подстроить случайную встречу? Могут найтись свидетели. И нельзя использовать яд, ведь разгневанный Мефодий наверняка откажется разделить с обидчиком трапезу. А убивать другим способом неприятно, хлопотно и опасно. Но, вероятно, к шестому ноября Серж что-то придумал. На вечеринку у Генриха он тогда рассчитывать не мог — Генрих еще не знал, что получает квартиру. Зато в четверг, получив приглашение, Серж сразу сообразил, какой ему представился шанс. Он почти не сомневался, что в числе приглашенных окажется Лёнич, который, конечно же, расскажет о вечеринке Мефодию. И Мефодий, симпатизирующий Генриху, наверняка пожелает туда попасть.

— А если бы Лёнич успел предупредить Генриха о грядущем бедствии? — спросил Прошка.

— Ну и что? Генрих сказал бы ему: «Нет. Мефодия не приводи»? То-то же!

— В общем, все ясно, — подвел итог Марк. — Варвара, звони Архангельскому, предупреди, что мы сейчас приедем. А то удерет в свою контору.

— Подожди, Варька! — остановил меня Генрих. — Помнишь, ты говорила, что смертельная доза атропина двести граммов и убийца не мог вылить его в стакан с портвейном в один прием. Он должен был подливать яд не меньше пяти раз, чтобы Мефодий не обратил внимания на странный привкус. И ты поручилась за Сержа. Сказала, что целый вечер просидела с ним рядом и ни разу ничего подозрительного не заметила.

Я ответила Генриху растерянным взглядом. А ведь верно! Я не просто просидела рядом с Сержем, я пролежала весь вечер на матрасе, положив голову ему на живот. Он физически не мог в таком положении дотянуться до стакана Мефодия, сидевшего в углу, через стол от нас. Правда, несколько раз мы вставали, но уходили танцевать или на кухню… Без присмотра я оставляла Сержа от силы два раза и оба раза не более чем на две минуты.

Все молчали и вопросительно смотрели на меня. Я тоже молчала, но вопросительно смотреть мне было не на кого. Моя уверенность в виновности Сержа начала потихонечку испаряться.

Кричащее безмолвие длилось минут десять. На одиннадцатой Марк оторвался от созерцания искрошенного мной хлебного мякиша и поймал мой взгляд.

— Иди звонить, Варька. Я знаю, как он это сделал.

Однако беспримерная мягкость его тона просто пригвоздила меня к стулу. Никогда бы не поверила, что Марк способен разговаривать с кем-нибудь из нас так ласково даже у смертного одра. Остальные тоже почуяли недоброе.